Никита Демидов: портрет на фоне эпохи

Среди «птенцов гнезда Петрова» Никита Демидов занимает особое место. О нем можно говорить как о типичном self­made man – человеке, который сделал себя сам. Головокружительный взлет основателя знаменитой династии – своего рода воплощение российской «американской мечты» начала XVIII столетия.

Истоки

Патриархом династии промышленников Демидовых считают крестьянина Демида Григорьевича Антуфьева (или Антуфеева, а по некоторым источникам – Антюфеева). Он был кузнецом в Туле, владел собственной кузнечной мастерской. Дело отца унаследовал его сын Никита Демидович. Существует несколько преданий о начале восхождения Демидовых. Одно из них связано с именем сподвижника Петра I – Шафирова. Проезжая через Тулу, вельможа решил починить свой «иноземный» пистолет у местных мастеров. Никита Антуфьев – будущий Демидов не только справился с заданием, но и изготовил еще один пистолет, не хуже заграничного. Шафиров приметил тульского оружейника, порекомендовав его впоследствии Петру I.

Рассказывали также, что Петр I, отправляясь в 1696 г. в Воронеж, повелел тульским оружейникам изготовить несколько алебард по иностранным образцам. Царь приказал созвать кузнецов, способных исполнить августейший заказ. «Пред царские очи» предстал лишь один единственный Никита Демидов, который к ликованию Петра I успешно справился с задачей. Царь пообещал заехать к нему в гости на обратном пути и слово свое сдержал. Осмотрев небольшую мастерскую талантливого кузнеца, государь предложил ее расширить.

Еще одно предание говорит о том, что крестьянин Никита Демидов, скрываясь от рекрутчины, устроился подсобником к одному из тульских кузнецов. Работая на хозяина, он сделал образцовое чугунное ядро и высококачественное ружье, благодаря чему и стал известен на самом высочайшем уровне.

Есть сведения и о том, что Никита Демидов был кузнецом не в Туле, а в Москве, при Пушкарском приказе, откуда сбежал в заволжские степи к калмыкам, где занялся поиском различной руды. За открытие новых рудных месторождений был прощен Петром I.

Как бы то ни было, но доподлинно известно, что уже в 90 е годы XVII века Никита был собственником железоделательного завода. А это говорит о том, что уже тогда его положение было исключительным, ведь мануфактурами в то время владели либо иностранцы, либо представители очень знатных родов.

В ходе Северной войны резко возросла потребность и в металле, и в собственно вооружении. В 1701 г. Петр I выдал Никите специальную грамоту на расширение производства за счет покупки новой земли с тем, чтобы работал он «про его великого государя артиллерию и всего войска потребы», для чего дозволялось «леса рубить и уголье жечь и всякие заводы строить». Уже на следующий год промышленник бил челом государю о передаче ему Невьянского завода на Урале. «Челобитной» дали ход, позволив «приватизировать» Невьянский завод на чрезвычайно выгодных условиях. В выданной «Демидычу» (так называл своего любимца Петр I) грамоте говорилось: «Написанные тебе Его Величеством Государем указные статьи, по которым тебе со всякою истиною и душевною правдаю, прочитывая почасту, поступать, отвергая от себя всякое пристрастие и к излишнему богатству желание; работать тебе с крайним и тщательным радением, напоминая себе смертные часы». В той же грамоте определялись государственные приоритеты: «Построены у таких руд, каковых во всей вселенной лучше быть невозможно, а при них такие воды, леса, земли, хлебы, живности всякие, что ни в чем скудости быть не может. И ту его великую царскую милость памятуя, не столько своих, сколько Его Величества Государя искать прибылей ты должен».

Демидов оправдал высочайшее доверие: во время войны он поставлял для армии целый номенклатурный ряд оружия, который в среднем был в двенадцать раз дешевле иностранных образцов.

Эффективный менеджер

История становления Невьянского, а затем и других заводов под руководством Никиты Демидова вполне может быть вписана в современные учебники отечественного менеджмента, как пример успешной организации дела практически с нуля.

Впрочем, по порядку. Новый хозяин был занят в Туле срочным военным заказом и для приема Невьянского завода откомандировал своего приказчика Ксенофонтова, который и принял завод «на ходу» 13 мая 1702 г. Трудилось на предприятии всего 27 человек. Так началась эпоха демидовской металлургии на Урале.

Дело двигалось медленно. Си­бир­ский приказ в лучших традициях отечественной бюрократии вступил с Никитой Демидовым в долгую переписку о количестве и качестве продукции, о дальнейшем расширении завода. И вот еще незадача: вскоре после приема завода из­за нехватки угля встала домна…

Железная воля Петра I заставила приступить к делу немедленно – отлить первые пушки значительно ранее намеченных прежде сроков. Никите Демидову самодержец пригрозил опалой, «разорением прожитков без всякой пощады».

В марте­апреле 1702 г. на Невьянский завод прибыли первые партии тульских работников; хозяин послал туда и старшего сына – двадцатилетнего Акинфия. В начале августа поехал сам. А в январе 1703 г. с Невьянского завода уже отправилась первая продукция: было отлито 50 пушек крупного калибра.

И вновь напасть: летом вешние воды прорвали земляную плотину, работа встала. К осени плотину починили, но ее прорвало еще раз. В этот же время у Демидова произошел конфликт с верхотурским воеводой, который забирал у него мастеров на строительство Алапаевского завода и увез тысячу пудов железа. И Никита Демидович, протестуя, забрал семью и часть рабочих, уехал с Урала в Москву. Здесь поставил вопрос ребром: или больше самостоятельности, или забирайте заводы в казну, возместив расходы на новое строительство. И добился своего: именным указом от 4 апреля 1704 г. получил новые льготы и привилегии.

Еще в феврале на Урал с новой партией мастеровых вновь отправился Акинфий Демидов, ставший впоследствии фактическим руководителем Невьянского завода. Вслед за ним, в апреле, на Урал переселяется и Никита со всем большим семейством, рабочими и мастерами.

Завод расширили, поставили еще одну домну, стали наращивать выпуск продукции. В 1705 – 1709 гг. Демидовы ежегодно отправляли 20 – 25 тысяч пудов железа, ядер и орудий, качество которых было превосходно: они «стрельбой опробованы и в той стрельбе устояли и впредь к стрельбе годны».

Однако Петр I смотрел на Никиту не иначе, как на арендатора, во всех документах тот первоначально везде именовался «уговорщиком». «Демидыч» получал даже казенное жалование – тысячу рублей. Январским указом 1709 г. ему «велено... на Невьянских железных заводах за литье и за поставку к нынешнему воинскому случаю военных припасов быть комиссаром, и ведать ему на тех заводах мастеровых и работных людей и крестьян всякою расправою и управлять всякое заводское дело и воинские припасы готовить». Чин комиссара – правительственного уполномоченного по надзору за металлургическими заводами расширял данные ранее привилегии.

Демидовым понадобилось время и для разведывания полезных ископаемых и накопления капитала. К тому же, казна не всегда исправно платила за поставляемое железо. За первое десятилетие хозяйствования на Урале Демидовым не удалось в полной мере использовать привилегии на строительство заводов. И только когда в 1710­х Невьянский превратился в крупнейшее металлургическое предприятие, выпуская чугуна и железа гораздо больше, чем казенные заводы Урала, проявляется в полной мере знаменитая демидовская хватка.

Первыми были построены Шуралинский завод (1716 г.) и более крупный Быньговский (1718 г.). Затем возник Верхнетагильский завод с двумя домнами и четырьмя молотами (1720 г.). Спустя два года Никита Демидов приступил к строительству четвертого завода, Нижнетагильского, который заработал в 1725 г. уже после его смерти. Еще один завод – Нижнелайский был пущен в 1723 г.

Кроме того, Никита Демидович построил медеплавильный завод Выйский. Это первое медеплавильное предприятие на Урале было пущено 23 ноября 1722 г. В 1721 г. им же были основаны Верхнетурский медеплавильный и чугуноплавильный заводы.

В 1720 г. Никита Демидович получил долгожданное дворянство с фамилией Демидов, что помимо прочего давало право на покупку крепостных крестьян для работы на фабриках.

Умер Никита в один год со своим августейшим покровителем 17 ноября 1725 г. Его богатства и дело унаследовали сыновья Акинфий, Григорий и Никита. В 1726 г. они получили дворянский диплом «с привилегией против других дворян ни в какие службы не выбирать и не употреблять».

В эпитафии, помещенной на надгробии Демидова, сказано, что он «преставился в вечное блаженство на помянутых своих Тульских заводах», то есть умер, что весьма символично, на своем первом предприятии.

Сохранился текст надписи на колоколе, некогда висевшем на звоннице Христорождественской церкви в Чулковой слободе, отлитом в память о Никите Демидове в 1728 г. На нем есть следующие строки: «А мысль свою он желает в вечном успокоении пребывать до втораго Христова пришествия в Сибири близ Невьянских железных и медных ево заводов на Высокой­Горе, нарицаемой Шуралинской».

Судьба, однако, распорядилась иначе: Никиту Демидова похоронили не на Урале, а в родной Туле, на кладбище приходской Николо­Зарецкой церкви, рядом с могилой отца.

Строг, но справедлив

Каким же он был, легендарный основатель династии горноза­вод­чиков? Прижизненный портрет Никиты Демидова хранится в Нижне­тагильском музее­заповеднике, хотя неизвестно ни точное время его написания, ни имя художника. С портрета смотрит на нас худощавый и уже немолодой человек с волевым лицом и выразительными глазами. Неправильной формы череп с лысиной, обрамленной черными волосами, борода, слегка тронутая сединой. Одет в строгий кафтан, поверх которого перекинут красный плащ. На столе – книги и чертежи. Небывалая энергетика и недюжий ум чувствуются в этом человеке, походящем скорее на фанатичного проповедника.

В XIX веке Т. Т. Толычева (Е. В. Новосильцева) писала: «Худощавостью и желтоватым цветом лица он напоминает аскета. Черные глаза впали, губы сжаты, небольшая черная борода спускается на грудь. Череп обнажен. Вся физиономия носит отпечаток ума и силы. Таким выражением природа одаряет именно людей, которые завещают свое имя потомкам». Действительно, перед нами отнюдь не любитель сладкой жизни, но человек строгий, в первую очередь, к себе.

Никита Демидов жил в обыкновенной избе, спиртного не употреблял и пьяных не терпел. По свидетельствам современников отличался суровым характером, был деловит, многое знал и умел. Сам был кузнецом высочайшего класса. Дотошно вникал во все детали заводских дел, неутомимо работал сам и другим не давал ни малейших поблажек.

В «Разговоре двух приятелей о пользе науки и училищах» современник Никиты Демидова Василий Ни­ки­тич Татищев (также незаурядная личность XVIII столетия), вспоминал: «Мы все знали кузнеца, а потом дворянина Никиту Демидова, которой грамоте не учен, но другие ему Библию читали, он все, в памяти достойные, в которой главе стих не токмо сказать, но пальцем место указать мог». Помимо свидетельства о замечательной памяти, здесь содержится и интересное указание на широкую известность Никиты Демидова еще в ту пору, когда он был простым кузнецом.

«Не словами, а делами»

Этот девиз рода Демидовых как нельзя лучше характеризует Никиту Демидовича. Будучи талантливым организатором производства, основатель династии любил порядок во всем. Так, в его «царствование» на Урале были проложены одни из лучших в Европе дороги. Когда в 1716 г. железо стали отправлять на экспорт, между заводами были проложены магистрали для транспортировки заводской продукции, расчищен судоходный путь по реке Чусовой, построены сплавные суда, пристани, склады. Посетивший демидовские заводы в 1722 г. специалист в области горного дела и металлургического производства Вильгельм Геннин, нашел их «весьма в добром состоянии», отметив, что заводов «таковых великих и прибыточных во всей России и в Швеции едва обрящется ли».

Никита Демидов и продолжатели его дела заложили основы того, чем пользуемся мы и по сию пору, даже и не подозревая, кому обязаны.

Именно Никита Демидов первым в России ввел на своих предприятиях систему пенсионного обеспечения. Он и его наследники организовывали техническое обучение рабочих, начальное образование для их детей, причем для постигающих науки устанавливались «стипендии». Так, Сенатский указ от 11 ноября 1713 г. об отправке на тульские оружейные заводы «молодых робят» для обучения мастерству предписывал «велеть давать им кормовых денег…мундир сермяжный, да по шубе».

В 1723 г. в Екатеринбурге были основаны горнозаводские «арифметические» и «словесные» школы. В них принимали детей «простолюдинов», обеспечивая их питанием и одеждой. В «Инструкции» горнозаводским школам говорилось: «Ученики, которые убогие, и отцы их работают поденщиной, или годовое жалованье имеют меньше 12 рублей, также которые будут взяты с других заводов и из слобод…оным давать хлеб против солдата, да по прошествии года рубль на платье»...

Как изобрели самовар

История русского самовара началась в бурном XVIII веке. И хотя имя создателя первого самовара кануло в вечность, рождение «русской чайной машины», как называли самовар иностранцы, связано с династией Демидовых. Первые упоминания о самоварном производстве и о самоварах содержатся в «Реестре какое число сделано и отдано господину дворянину Григорию Акинфиевичу (Демидову) разных званиев медной посуды …и по какой цене в продажу производится» от 1745 г. и в «Описи имущества Онежского второклассного монастыря» 1746 г.

Среди других предметов упомянуты и «два самовара с трубами зеленой меди».

Самовар родился на Урале. В Тулу он пришел позже. Отправляясь из Тулы на Урал в 1701 г., Никита Демидов взял с собой медных дел мастеров, они­то, возможно, и положили начало самоварному делу в России.

В 1730 – 1740­х гг. самовар распространился по Уралу. В 60­х годах XVIII века производство медной посуды и самоваров было налажено на крупных уральских мануфактурах.

Самовар – один из символов России чем­то напоминает основателя династии Демидовых – словно выкованного из холодного металла, деловитого, с кипучей энергией и работоспособностью, с холодным трезвым умом и горячим сердцем.

Интересные факты

«...Велено тулянину Никите Демидову в Сибирской губернии в Верхотурском уезде на государевой порозжей земле, за речкою Выей, где он нашел медную руду, на оном месте построить ему медный завод за свои деньги и на том заводе плавить ему медь... А лесу ему за речькою Выею близ того медного заводу на железный его завод, который он начал строить на Тагиле реке у Медной горы, рубить и возить не велено под опасением немалого штрафа, чтобы в том лесу оскуднения не было».

Из Указа Берг­коллегии от 20 декабря 1720 г.

Наследник

Акинфий Никитович Демидов (1678 – 1745 гг.) еще при жизни отца принимал активнейшее участие в строительстве и управлении уральскими заводами и поэтому не понаслышке знал все тонкости заводского дела. Он построил семнадцать железных и медеплавильных предприятий. Любимым детищем для него стал Нижнетагильский завод, оборудованный в соответствии с лучшими мировыми стандартами и по последнему слову техники того времени. Это предприятие действует и сегодня. А в далеком 1725 г. здесь была введена в эксплуатацию первая домна, в то время крупнейшая в мире.

В 1736 г. посланная Акинфием Никитичем экспедиция открыла серебряную руду на Алтае, впоследствии здесь обнаружили и золото. В течение нескольких лет эти месторождения разрабатывали, «забыв» поставить в известность правительство, что послужило почвой для возникновения слухов и преданий о чеканке Демидовым своих собственных фальшивых рублей.

После смерти Акинфия Демидова все алтайские рудники и заводы со всеми землями и работниками были национализированы, поступив в собственность Кабинета Ее Императорского Величества Елизаветы Петровны. Бывшим владельцам, правда, было выдано определенное вознаграждение.

«И фальшивые монеты здесь Демидов шлепал где­-то…»

Дворяне, да и простой народ не верили, что Акинфий Демидов стремительно богател только от заводского дела. Пошли слухи о чеканке им собственной монеты, о тайном монетном дворе. Возникали предания и легенды о «своих» демидовских рублях. Изустные первоначально, позднее они вошли в художественную литературу, стали сюжетами полотен художников, а в двадцатом столетии попали в кадры художественных фильмов.

В Невьянске, например, бытовала такая легенда: «Однажды играл Акинфий Демидов в карты на деньги в своей башне с каким­то столичным чиновником – ревизором или офицером – и проигрывал. Кончились у Акинфия наличные деньги. Тут сбегал он куда­то вниз и принес новенькие, еще горячие серебряные рубли...»

В Нижнем Тагиле – свой сказ: будто бы на озере Черном, на острове, был завод, на котором каторжники делали для Демидова золотые и серебряные монеты.

Известно и такое предание: Акинфий Демидов приехал в столицу и был приглашен в личные апартаменты царицы Анны Иоанновны и усажен за стол, в карты играть. Проиграл немало. Императрица, подвигая к себе кучу серебра, лукаво спросила: «Ты, Никитич, какими деньгами расплачиваешься – моими или твоей работы?» Находчивый Акинфий встал, отвесил ей поясной поклон и смиренно промолвил: «Матушка государыня, все мы твои и все, что есть у нас, – все твое, и работа наша – твоя». Подобные предания известны не только на Урале, но и, как уже отмечалось, на Алтае.

Рассказывали и о том, как Акинфий спрятал концы своих темных дел в воду. Будто бы в подвалах Невьянской башни беглые каторжники тайно чеканили монету хозяину. Узнав, что на завод с ревизией едет князь Вяземский, Акинфий приказал затопить подвал вместе с людьми, прикованными цепями. И башня наклонилась от его злодеяния. Эти легенды живы и в наше время.

Однако они явно не соответствуют реальным историческим событиям. Не сходится во времени приезд ревизора в Невьянск. Следственная комиссия князя Вяземского явилась на Урал в 1763 г. Акинфия Демидова в живых тогда уже не было. И еще. Подземелья Невьянской башни находятся выше уровня воды в пруду, затопить их в то время было технически невозможно.

Не только в устном народном творчестве предстает Акинфий тайным фальшивомонетчиком. Во многих литературных произведениях XIX и первой половины XX столетий обязательно подчеркивались именно эти его качества. Однако прямых свидетельств и убедительных доказательств найдено не было.

В книге «Невьянск» (Свердловск, 1982 г.), где этому вопросу уделяется достаточно много внимания, отмечено: «Так или иначе, но о реальном существовании монетного двора Акинфия Демидова пока нет убедительных доказательств». Там же приводится мнение крупнейшего в нашей стране специалиста по русским монетам профессора И. г. Спасского, который категорически отвергает все версии о «монетном дворе» Демидова.

В 1979 г. одна из экспедиций провела исследования на территории Невьянского завода. Каких­либо крупных подземных сооружений не обнаружили. Подтвердилось лишь наличие подземных ходов. При реставрации Невьянской башни в восьмидесятых годах вскрыли и подземелья около самой башни. В них тоже не нашли ничего, относящегося к монетному двору.

Доносов на Акинфия Демидова было немало. Но они не подтверждались. В 1733 г. их поступило сразу несколько. Тогда следствие над Демидовым велось полтора года и закончилось именным Указом императрицы, которым он был полностью оправдан, а его доносчикам велено «учинить такое наказание, какому подлежали бы те, на кого они доносили».

Тем не менее, сегодня существует феномен «демидовских рублей». Это – фальшивки, изготовленные новейшими умельцами с целью «втюхивания» доверчивым коллекционерам. Объявления о купле­продаже таких монет можно встретить во всемирной сети.

Сергей Васильев

Источник: Журнал «Саморегулирование & Бизнес» №10(18), 2011